С древнейших времен Се­верный Кавказ был одним из центров
развития цивилиза­ции. Уже в далеком прош­лом на этой земпе расцве­тают
ярчайшие культуры первобытных кавказцев. И всемирно известный Май­копский курган,
и загадоч­ные дольмены — все это след творений древних обитателей Кавказа.
В более поздние времена Кубань и Приазовье стали торной дорогой для народов,
устремлявшихся к причерно­морским степям. Задолго до нашей эры стремительные
гривастые конницы скифов рыскали по приазовско-прикубанским просторам.
Скифов сменили сарма­ты. Потом нашествие гун­нов. Кровавый Адиля, как именовали
адыги Атиллу, добрался и до них. Отхлы­нув, гунны оставили после себя пепел
пожарищ и страшную память.После гуннов — аланы, затем — половцы и пече­неги.
Византия и Хазарский Каганат, походы Батыя и погромы Тимура страшным ураганом
обрушились и на адыгов. Пытались покорить адыгов генуэзцы, за ними последовали
крымские ханы, ногайские каймаканы и ту­рецкие сераскиры.
        Жизнь, заполненная от­чаянной и постоянной борь­бой за существование, за землю
родную не располага­ла к постройке больших и удобных жилищ, кукрашению их.Привлекательным
и достойным уважения счи­тался у адыгов лишь суро­вый облик мужа-воина. Дос­пехи и экипировка
адыга в совершенстве по тем вре­менам соответствовали тре­бованиям его жизни.
Бурка и смушковая шапка — чер­ные. Рукоять кинжала и верхние ободки
газырей — из черной кости. Даже пряжки, бляшки и наконеч­ники на поясе и
сбруе коня — тоже из черной кости или железа, а если употреб­ляли
серебро. то блеск его притеняли чернью. Знамени­тая черкеска до пояса
плот­но охватывала тело, предос­тавляя свободу рукам, а широкий подол
не мешал стремительно взлететь в седло и в стужу согре­вал колени.
Когда появилось огнестрельное оружие, вме­сто нагрудных карманов на черкеску
нашили газыри. Газырь по-адыгски означа­ет «готовое», то есть гото­вый заряд,
отлитый по мерке каждого ружья. Всадник на всем скаку, в считанные секунды мог
перезарядить ружье.
        На ременном поясе вместо фигурных блях, ныне слу­жащих лишь украшением,
на каждом боку висело по коробочке из железа или серебра. В одной
хранилась мазь, исцеляющая раны, в другой — жир для смаз­ки ружья.
И восточную саблю, изо­гнутую, как полумесяц, ады­ги переделали на свой лад:
ее выпрямили, сохранив лишь небольшой изгиб, уд­линили, и получилась
зна­менитая адыгская шашка, которая, если ударить с протяжкой, сечет
лучше саб­ли и для прокола гораздо сподручнее. Большая часть жизни
адыга проходила в седле, и потому широкие плоские седла, какие они
видели повсюду, адыги пе­рекроили — создали крутое седло с пухлой
четырехлопастной кожаной подуш­кой, которая плотно охваты­вала бедра седока,
— оно меньше утомляло при даль­них переездах.Так, по властному требо­ванию самой
жизни скла­дывался характер адыга- воина,
который с чуткостью
подметил великий Пушкин:

Черкес оружием обвешан,
Он им гордится,
им утешен...
 

Зато при малейшем ослаб­лении вражеской угрозы народ старался претворить
мечту о мирной жизни в труде и искусстве. Мастера золотых и серебряных
дел чеканили прекрасные ажур­ные изделия. А сколько любви и нежности
вкладывалось в чудесные женские наряды. ювелирные изде­лия. золотые и
серебряные орнаментальные вышивки! Все эти украшения и сей­час вызывают
восхищение.
Создавались знаменитые черкесские сады, расчища­лись поляны под посевы хлебов,
выращивались боль­шие гурты овец, лошади особой адыгской породы,
прекрасные. Невообразимо выносливые.
Разумеется, такая полная лишений жизнь не могла не
отразиться на духовной культуре народа. Адыги создали прекрасные
образцы устного народного творче­ства: черкесский нартский эпос,
замечательные песни, сказки и сказания, проник­нутые гуманистическим
пафосом и оптимизмом. Песни, рассказы всех видов сопровождали адыга всю
жизнь. Они звучали всюду — и в кунацкой, и в похо­де на привале. Сила
приме­ра героев, фигурирующих в этом фольклоре, мораль и идеология
эпохи, заклю­ченные в нем. господствова­ли над адыгом. На песни и
исторические предания смот­рели как на хронику и лето­пись, где из
поколения в поколение увековечивались события и имена героев,
клеймились позором тру­сость и порок. А в пестрых, высокохудожественных
от­влечениях сказочных небы­лиц адыги умели видеть образы своей
социальной действительности. Сила об­щественного мнения, созда­ваемого
фольклорным про­изведением, была настолько высока, что адыг скорее
предпочел бы умереть, чем услышать свое имя, покры­тое позором, в песне
или рассказе. А хвалебный куп­лет с упоминанием его име­ни в устах
джегуако (народ­ного сказителя) по поводу какого-то важного события
являлся для него высшей наградой.
Однако новое нашествие, новая война разрушали соз­данное веками трудом и умом
народа. И все прихо­дилось начинать заново.
Чтобы сполна познать и оценить сегодняшнюю жизнь, надо знать прошлое.
Кав­казская земля хранит памятники, рассказывающие о жизни моего
народа. Кор­ни его культуры так же глубоки, как и сама исто­рия.

Этот писатель жил и творил в советское время
и в своем слове он не коснулся периода Русско-Кавказской войны. На этот период в истории адыгов власть
наложила табу.Эта война окончательно добила черкесов-адыгов и до сих пор не может оправиться
от этой трагедии. Весь архив документов этого периода был закрыт для изучения. После открытия
архива перед глазами читателя предстала кровавая картина геноцида
адыгов.(замечания ред.)