. Черкесская (адыгская) проблематика - Будущее Кавказа 3 часть
ЧЕРКЕССКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Воскресенье, 05.05.2024, 23:32
ГлавнаяРегистрацияВход Приветствую Вас Гость | RSS

Меню сайта

Наш опрос
Признаете геноцид черкесов, совершенный Русским царизмом в 19 в. к черкесам
[ Результаты · Архив опросов ]
Всего ответов: 109

Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Второй период северного доминирования на Кавказе
(1921—1991)

Национальные правительства Грузии и Азербайджана и горцы северо-востока Кавказа решились искать союза с Белым движением лишь тогда, когда большевицкие армии неудержимо катились к предгорьям. Белая армия, единственный реальный барьер, отделявший народы региона от "нового мира” Совдепии, рухнул, и через несколько месяцев весь Кавказ был поко’рен красной власти. Национальные армии не смогли оказать никакого реального сопротивления, Антанта не прислала ни одного взвода на помощь молодым кавказским демократиям, которые она так заботливо оберегала от поползновений Деникина, с Кемаль-пашой большевики договорились полюбовно за счет армян и грузин, и на семь десятилетий Кавказ вновь оказался в системе северного доминирования.

Разумеется, советская власть на Кавказе имела мало общего с царской. Это была тоталитарная человеконенавистническая власть, для которой и жизнь одного человека и судьба этноса мало что значили в сравнении с безумной идеей мирового господства Коминтерна. Если при "старом порядке” главное внимание уделялось стабильности и процветанию империи, то при новом подвластные земли и народы рассматривались только как орудие для новых завоеваний. Человек был не ценностью сам по себе, но ценился только как средство или орудие властолюбивых устремлений коммунистической элиты. О нем могли заботиться, но исключительно с той же целью, с какой кирасир заботится о боевом коне, а летчик — о своем самолете.

Нет необходимости подробно останавливаться на этом периоде, многократно и талантливо описанном. Укажем лишь на тенденции нового периода северного доминирования для Кавказа.

1. В регионе был быстро восстановлен межисповедный и межнациональный мир, практически не нарушавшийся вплоть до армяно-азербайджанского конфликта 1988 года, когда власть в Москве стала заметно слабеть. Примечательно, что этот мир не был навязан только силой. Сила лишь оттеняла тенденцию к мирному сотрудничеству и сожительству. Множество межнациональных браков на Кавказе, в том числе и между такими "заклятыми врагами”, как армяне и азербайджанцы, осетины и ингуши, а также всех кавказских народов с восточными славянами — пример этого замирения.

Иной аспект примирения — совместная борьба против большевизма. В кавказских восстаниях 1930-х годов интернациональной советской репрессивной системе противостоял столь же интернациональный антибольшевицкий фронт. Например, в знаменитом Дагестанском восстании 1934—1935 годов "принимали участие представители всех национальностей. Многими отрядами повстанцев командовали русские, грузины, армяне...” 43 . Руководил восстанием знатный аварец Абу-Бекир, сподвижник имама Гоцинского в годы Гражданской войны. Его начальником штаба был русский офицер, бывший "доброволец” из отряда Бичерахова — Александров. В ауле Джильда восставшими руководил грузин Борис Хоталошвили, в ауле Гимры — инженер-механик В. Степанов, в селении Ках — кубанский казак, хорунжий С. Василенко. В Хунзахе видный пост среди восставших занимал армянин из Кубы В.   Григорьянц. Близок к штабу восставших был и Анатолий Орлов, русский, поведавший миру о беспримерном подвиге своих товарищей по оружию.

Восстание, охватившее более 20 горных районов Дагестана, вовсе не было антирусским или антироссийским. "Наша народная вооруженная революционная борьба с бесчеловечным коммунизмом ставит своей целью победу над ним...— провозглашали в своем воззвании вожди восстания.— После свержения большевистского строя все народы, населяющие Россию, вправе в свободном волеизъявлении определить свою судьбу... В случае создания Российской Федеративной Демократической Республики, на территории Федерации все народы равноправны...” 44.

Интернациональными были и восстание в Елизаветполе в мае 1920 года, при подавлении которого большевики убили почти все население города — более сорока тысяч человек, и партизанская борьба в Зангезуре, продолжавшаяся до 1923 года.

Антибольшевицкими, а не национально-освободительными были и восстания в Чечне, первое из которых произошло летом 1922 года и которые потом происходили в 1925, 1929, 1930, 1937 и 1969 годах. Эти восстания подавлялись с исключительной жестокостью с применением артиллерии, авиации и регулярных войсковых соединений. 45 Причинами недовольства в первую очередь стали экономические и религиозные мотивы (коллективизация, гонения на веру, арест уважаемых и авторитетных людей).

В 1942 году Северный Кавказ встречал германские войска как освободителей не от русского, но от большевицкого ига. В Балыкской армии, в национальных комитетах карачаевцев, балкарцев, чеченцев практически отсутствовали антирусские настроения. Да и последовавшие в 1944 году репрессии связывались в сознании горцев не с русским народом, а именно с коммунистическим режимом.

Фактически это было продолжение Гражданской войны, из поражения которой был извлечен урок: национальное обособление и вражда приводят к победе тех сил, которые порабощают все народы.

Горы Кавказа давали приют в советские десятилетия многим недовольным режимом людей, что еще более способствовало знакомству народов друг с другом. Все оказывались в равной степени "товарищами по несчастью”.

Хрущевская "оттепель”, возвращение на Кавказ депортированных народов стали началом привыкания к смягчившейся советской системе. В этой системе оказалось возможным жить, и жить сравнительно неплохо, если принимать определенные правила идеологии и уметь извлекать выгоду из централизованного и безответственного экономического порядка Совдепии. Кавказ в 1960—1980-е годы сживается с советской системой, и его народы, за исключением небольших групп интеллектуалов, начинают воспринимать status quo как норму. Одним из аспектов этой советской нормы была жизнь в громадном многонациональном государстве.

2. Советская система пришла на Кавказ с идеей национально-территориальной автономии и государственной независимости народов. Но и автономия, и независимость "союзных республик” были совершенно фиктивными. Любое действие местных властей, вплоть до репертуара местных ансамблей песни и пляски и определения предпочтительных форм и методов сельскохозяйственной деятельности, жестко контролировалось. Жестко контролировались и программы образования. Тем не менее, в заданных советской властью рамках национальное культурное строительство было возможно и даже поощрялось, особенно в 1920—1930-е годы. Школьная грамотность, знание русского языка, распространение письменности на родном языке стали нормой для кавказских народов. Большое значение для культурного сближения имела служба в Вооруженных Силах. В отличие от времен Империи, в СССР на воинскую службу призывались мужчины всех национальностей, а старый принцип, что место прохождения службы должно быть подальше от дома, неукоснительно соблюдался. Естественная среди молодых людей дружба легко преодолевала в казарме национальные границы и снимала возможные этнические предубеждения.

Возникла национальная светская литература, сложилась национальная интеллигенция, работавшая на родном языке среди собственного народа. В годы советской власти фактически оформилось не конфессиональное, но именно этническое самосознание большинства народов Кавказа (грузины и армяне его безусловно имели и раньше), а с ним и этнические симпатии и антипатии.

Уничтожение или эмиграция, после захвата региона большевиками, высших сословий народов Кавказа — аристократии, духовенства, интеллигенции, то есть главных носителей и создателей национального сознания,— облегчили культурную нивелировку населения региона на сравнительно низком, телесно-бытовом уровне. Репрессии против интеллигенции в 1920—1960-е годы привели к еще большему "упростительному смешению” народов в 1970—1980-е годы. Распад СССР и этнические революции полностью прекратили этот процесс, направленный, по намерению его кремлевских инициаторов, на создание "человеческой общности нового типа” — "советского народа”.

3. Яростная борьба с религией велась на всем пространстве СССР. На Кавказе первоначально это была борьба только с православием. Желая опереться в борьбе против контрреволюционного казачества на горцев, коммунисты терпимо относились к мусульманской вере и религиозной школе. В 1 9 25 году на Северном Кавказе действовало до 1650 мечетей и более 740 мусульманских религиозных школ, в которых обучалось одновременно примерно 15500 человек. Но постановлением НКВД и Верховного комиссариата просвещения к концу 1928 года все религиозные школы были закрыты 46 . Гонения на религию в 1930-е годы привели к закрытию большей части христианских, мусульманских и буддистских храмов, ликвидации монашеских общин и суфийских братств. Разумеется, фактически группы верующих оставались, но постоянные репрессии отрывали молодежь от веры отцов, превращали сознательную религиозность в бытовой обычай и, в результате, еще более облегчали перемешивание кавказских народов и их культурное нивелирование. Ослабление веры приводило и к социальной энтропии еще недавно очень жестко организованных семейных, родовых и территориальных сообществ Кавказа.

4. Огромное значение имело территориально-национальное оформление Кавказа в годы СССР. Царское правительство никогда не давало ход просьбам о создании национальных губерний на Кавказе, сознавая, что ни одна из них не будет моноэтничной ни в каких границах, а в моноэтничном по названию, но фактически многонациональном образовании всегда встанет вопрос о власти и национальном доминировании, что неизбежно накалит обстановку и приведет к насилиям. Поэтому предпочтение отдавалось принципиально не национальным, а чисто территориальным образованиям с местной высшей властью не из числа туземцев.

Советский режим создал систему национально-территориальных автономий, не особенно заботясь о соответствии границ реальным этническим рубежам. В ряде кавказских автономий титульный этнос находился даже в абсолютном меньшинстве (Абхазия, Адыгея), но это не мешало его административному доминированию в "своей” республике или автономной области. В большинстве национально-территориальных образований Кавказа происходило постепенное "мирное” вытеснение нетитульных наций из пределов этих "республик”. В Грузии за одно десятилетие (1979—1989) численность русских уменьшилась на 10 процентов, армян — на 3 процента, в Азербайджане — и русских и армян на 16 процентов, в Чечено-Ингушетии и Дагестане — русских на 13 процентов, в Северной Осетии — русских на 5 процентов. При том, что численность титульных наций в этих "республиках” быстро возрастала 47.

В некоторых районах Кавказа конфликт титульного этноса с другими группами населения достигал большой остроты (осетино-ингушский рубеж, Карабах, Нахичевань, Абхазия, Южная Осетия), но из-за тоталитарно-репрессивной системы советского государства межнациональные напряжения не могли себя проявить в "горячей” форме.

5.Северное доминирование 1921—1991 годов, тем более в обстоятельствах автаркии коммунистического лагеря, оказалось благоприятным для народного хозяйства Кавказа. Кавказ стал регионом почти исключительного в СССР производства многих субтропических и теплолюбивых культур (чай, цитрусовые, виноград, вино, табак, фрукты), Черноморское побережье превратилось в цепь курортов общесоюзного значения. Если Прибалтика стала в СССР "эрзац-западом”, то Кавказ — "эрзац-средиземноморьем”. И хотя внутренние сельскохозяйственные районы Кавказа оставались бедными и малопродуктивными, население городов и побережий богатело. О бурном экономическом развитии отчасти может свидетельствовать рост городов. Тбилиси увеличил население к 1989 году в сравнении с 1913 годом в четыре раза, Баку — в четыре с половиной, Кутаиси — в пять раз, Ереван — в сорок раз.

Намного беднее была жизнь горных районов Северного Кавказа. Здесь, а также в Азербайджане, имелся избыток рабочей силы, существовала скрытая безработица. Многие мужчины занимались отхожим промыслом (шабашничеством) в других регионах СССР, что приносило их семьям немалый, по советским масштабам, доход.

Быстрое развитие народного хозяйства намного теснее связало Кавказ с остальной Россией в единую экономическую систему. Промышленность региона была ориентирована не на местные, но на национальные нужды, и поэтому щедро обеспечивалась энергоресурсами, идущими из внутренней России. В намного большей степени, чем до 1917 года, Кавказ к концу 1980-х годов был включен в национальный рынок.

6. В массовом сознании жителей региона их земли не воспринимались более как покоренные или колониально эксплуатируемые внешней русской властью. Представление о том, что народы Кавказа суть граждане одной великой страны, раскинувшейся "с южных гор до северных морей”, совершенно доминировало к началу Перестройки (1985—1986 годы) над сепаратистскими и центробежными настроениями.

Кавказ был интегрирован в общероссийскую государственную систему значительно глубже, чем когда-либо в Российской Империи. Однако декларативное наличие национально-территориальных образований и права наций на самоопределение вплоть до полного отделения, теоретически признаваемого большевиками, отягченное реальными межнациональными напряженностями и общим недовольством советским образом жизни, обязательно должны были привести к тяжелому этногосударственному кризису при ослаблении или исчезновении тоталитарного коммунистического пресса.

Как и в других регионах и иных областях жизни, советская система не предполагала саморегуляции общества. Сдерживаемая во многом лишь внешним панцирем власти, она не могла не пойти трещинами, когда эта жесткая оболочка разрушилась и исчезла.

Кавказ в период нового смутного времени (1988—1999)

Распад СССР начался межнациональными конфликтами на Кавказе. Апрельское 1989 года побоище в Тбилиси между советской армией и грузинской толпой, инициированное съездом абхазов в Лыхнах, постановившим независимость Абхазской АССР от Грузинской ССР; колоссальные митинги в Ереване, резня армян по всему Азербайджану и избиения азербайджанцев в Армении, инициированные решением армян Карабаха объединить свой край с соплеменной республикой и порвать с Азербайджаном — стали первыми кровавыми конфликтами, разрешить которые сколь-либо конвенциальными методами Москва и не умела, и не могла.

Начиная с 1990 года народы Грузии и Армении требуют независимости от СССР. Главный импульс для независимости — желание, чтобы им не мешали решать свои национальные задачи: Грузии — полностью инкорпорировать Абхазию и Южную Осетию, Армении — присоединить Карабах и создать мононациональное государство. Убедившись в бессилии Москвы силой восстановить азербайджанскую власть в Карабахе, к независимости начинает склоняться и Баку, рассчитывая таким образом "окончательно решить армянский вопрос в Азербайджане” и силой утвердиться в мятежной автономной области.

Стремление к независимости аргументировалось и экономическими выгодами отдельного от России существования. Хотя фактически весь Кавказ как был до революции 1917 года, так и оставался дотационным регионом, националистически настроенные вожди сулили своим народам невероятное процветание, "как в Кувейте” или "как в Европе”, в случае обретения независимости. "После достижения Чечней независимости в доме каждого чеченца из кранов вместо воды будет течь верблюжье молоко”, — обещал в 1991 году своим соплеменникам Джохар Дудаев.

Так же, как и в 1918 году, крайнее ослабление центральной российской власти в 1991—1992 годах привело к независимости Кавказа de facto, которое было лишь юридически оформлено для Закавказья распадением СССР в декабре 1991 года. Республики Северного Кавказа, юридически оставаясь в составе "обновленной России”, фактически вели также полунезависимое существование, продолжая, впрочем, получать дотации из Москвы. Характернейшим примером является здесь Чечня, где генерал Дудаев разогнал парламент и провозгласил себя президентом независимого государства. Россия его независимость не признала, но и жить ему "по своей воле” никак не препятствовала.

Независимость не обернулась для Кавказа ни миром, ни богатством. Регион оказался вверженным в бесконечные межэтнические войны, жизненный уровень населения быстро деградировал. Вновь, в еще более усугубленном виде, повторялась ситуация 1918—1920 годов. Даже очаги конфликтов были те же.

Жестокая многолетняя армяно-азербайджанская война привела к многомиллионным потокам беженцев и к оккупации армянами 1/5 территории Азербайджана. Нахичеванская АССР (фактически в границах Аракской республики 1919 года) не была затронута военными действиями, но, оставшись в глубоком армянском тылу и фактически полностью отделенная от основной части Азербайджана, вынужденно интегрировалась с Ираном, превращаясь вновь в "вассальное” от него Нахичеванское ханство. Несмотря на все попытки России и мирового сообщества решить Карабахский вопрос, он остается открытым и по сей день, и между армянами и азербайджанцами на линии фронта царит лишь хрупкое перемирие.

Попытки первого президента независимой Грузии З. Гамсахурдиа превратить страну в унитарное государство и "поставить на место” абхазов, осетин и другие национальные и исповедные (аджарцы) меньшинства тут же привели к жестоким войнам в Абхазии и Южной Осетии, закончившимся фактически полным отделением этих регионов от Грузии и, опять же, огромными встречными потоками беженцев. Референдум 3 октября 1999 года в Абхазии создал некоторую правовую базу для абхазских сепаратистов 49 . Дистанцирование Аджарии, жившей под бессменной властью А. Абашидзе, от Грузии происходило более плавно и мирно, но к настоящему времени реальный статус Аджарии мало отличается от статуса Абхазии.

Фактически воспроизвелся и месхетино-грузинский конфликт, так как власти независимой Грузии препятствуют возвращению на земли потомков турок-месхетинцев, курдов и хемшинов (армян-мусульман) — в общей сложности около 300 тысяч человек, — выселенных Сталиным за пределы региона в 1944 году.

Другими "холодными” этническими конфликтами Закавказья, в любой момент могущими воспламениться, являются в Азербайджане лезгинский, талышский и курдский, в Грузии — армянский в Джавахе и азербайджанский в Марнеули.

К этническим проблемам Закавказья следует добавить и почти полный исход из Грузии и Азербайджана русского населения, насчитывавшего в 1989 году 400 тысяч в Азербайджане и 340 тысяч в Грузии.

Помимо этнических конфликтов, Грузию поразили многолетняя гражданская война звиадистов и сторонников Шеварднадзе и фактический распад страны в 1992—1995 годах на ряд полунезависимых "княжеств”, имевших свои армии и облагавших поборами население.

В Азербайджане, как и в 1919—1920 годы воцарился полный административный хаос. "Человек, стремящийся наладить хоть небольшое производство, сталкивается со взяточничеством в разных эшелонах власти. За каждую мелочь придется давать крупные взятки... В итоге производитель теряет до 90% своей прибыли и, разоряясь, закрывает свое дело... В Азербайджане можно подкупить любого госчиновника — от простого таможенника до любого министра... Полицейских в Азербайджане, с его небольшим населением, порядка ста тысяч. Многие азербайджанские полицейские действуют исключительно с целью личного обогащения... У состоятельного человека могут отобрать документы либо конфисковать товар. Причем конфискованный товар идет в карманы этих же полицейских”, — рассказывает очевидец.

Помимо административного хаоса, в Азербайджане царит и хозяйственная разруха. Огромное число безработных как в городе, так и в деревне, закрытие и разворовывание почти всей промышленности, кроме нефтяного комплекса, более чем на 80 процентах территории страны электричество подается 3—4 часа в сутки, "приватизация носит чисто грабительский характер и приводит пока лишь к обнищанию населения и к банкротству разгосударствленных предприятий”, сельскохозяйственные угодья не обрабатываются.

Экономическое состояние Грузии примерно такое же. Может быть, чуть лучше. Армения выгодно отличается административной упорядоченностью и достаточно производительным сельским хозяйством, но ее промышленность также совершенно разрушена, энергетический голод, возникший из-за бедности и блокады со стороны Азербайджана, очень мучителен для народного хозяйства.

Блокадой железных и шоссейных дорог в Абхазии и в Чечне Закавказье было в значительной степени отсечено от России и хозяйственно вынужденно изменило ориентацию на Турцию (Грузия) и Иран (Армения, Азербайджан). Однако к подъему экономики эта южная ориентация не привела. Так, в анклаве Нахичевани, полностью ориентированной на Иран, уровень жизни существенно ниже, даже чем в остальном Азербайджане, сохраняющем некоторые связи с Россией.

В настоящее время для Кавказа характерно сосредоточение всех скудных национальных богатств края и иных источников поступления финансов в руках узких групп национально-бюрократических элит, при полном равнодушии с их стороны к нуждам огромного большинства своих нищенствующих соплеменников. Полевой чеченский командир Балауди Мосаев в интервью, данном им 23 февраля 1995 года В. А. Тишкову, говорил: "Джохар (Дудаев. — А. З.) и подобные Джохару — они повязли... Те же пенсии, нефть, которые они, его окружение, сожрали, это можно было такую республику сделать, как Кувейт! Ведь если даже только 5% от продажи нефти пустить на нужды населения, мы бы так жили!.. И дети не голодали бы, и наши родители не ездили бы в Ингушетию и Дагестан получать пенсии... Нефть они сожрали однозначно... И вот, сидит там как правительство народного доверия...”. Подобные жалобы можно слышать во всех кавказских государствах и автономиях. Богатство немногих, еще недавно казавшееся невозможным, соседствует с нищетой большинства людей.

Грузия, и особенно Азербайджан, страдают и от исхода "европейского” населения — русских, украинцев, немцев, евреев и т.п. Они занимали определенные экономические ниши, как правило, связанные с высококвалифицированным техническим трудом, медициной, специальным образованием. Теперь, поскольку во всем Закавказье практически прекратила функционировать система высшего образования и академической науки, их просто некем заменить.

Эмиграция, временная или постоянная, из региона крайне высока. Армения потеряла до 40 процентов своего "советского” населения, Азербайджан и Грузия — около 30 процентов. При этом, уехавшие принадлежат к самым активным возрастным и профессиональным группам. На присылаемые ими деньги существуют пожилые родственники, жены и дети на родине. Но многие уезжают целыми семьями.

Сходна с закавказской ситуация и в самопровозглашенной независимой Чеченской республике. Ее почти полностью покинуло русское население, составлявшее в 1989 году четверть жителей Чечено-Ингушетии. Административная и хозяйственная инфраструктура полностью разрушена, земли заброшены, образование и медицинское обслуживание населения практически отсутствуют. Туземцы частью также выехали из пределов республики (до событий сентября-октября 1999 года около 45% жило за пределами Чечни) или перешли к натуральному хозяйству и криминальному бизнесу (производство и продажа наркотиков и фальшивых денег и банковских обязательств, похищение людей с целью выкупа, грабеж и т.п.). "Нефть, которая должна была обеспечить продовольственное изобилие на каждом чеченском столе, оказалась в руках наиболее сильных в военном отношении группировок... основная же масса населения стремительно нищала. Невиданное дело, но среди чеченцев появились люди, просящие подаяние!” — указывает корреспондент "Независимой газеты”.

Несколько лучше обстоит положение в других частях Северного Кавказа. На Кубани, Ставрополье, в Дагестане и других оставшихся в составе России республиках сохраняется некоторый административный порядок, осложненный, правда, как и повсюду в сегодняшней России, коррупцией и непотизмом. В Осетии и Карачаево-Черкесии 49 наметилась в 1999 году тенденция к экономическому подъему, особенно заметному в сельском хозяйстве, пищевой и легкой промышленности. Система образования и медицинского обслуживания продолжает повсюду работать.

Подобно Закавказью, Северный Кавказ оказался после распада тоталитарной системы погруженным в гущу этнических конфликтов — как холодных, так и горячих. Из последних самыми тяжелыми были осетино-ингушский, чечено-дагестанский и российско-чеченский. На грани горячего пребывает в настоящее время и конфликт в Карачаево-Черкесии между ее автохтонными этносами.

Как и смутное время 1918—1921 годов, вторая за ХХ век российская смута не принесла ни процветания, ни мира народам Кавказа. Она принесла им свободу от тоталитарного государства, от религиозных гонений, от мелочного контроля за всеми сторонами экономической и культурной жизни, вернула свободу передвижения. Но всеми этими благами, быть может, кроме религиозной свободы, на Кавказе наслаждаются очень немногие из-за разрухи, хаоса и нищеты, насилий и войн. В некоторых странах Кавказа, особенно в Чечне и Азербайджане, существует режим политической несвободы и прямого насилия над противниками правящего режима.

Государственные новообразования Кавказа не смогли воспользоваться возможностью смены политической и экономической ориентации себе во благо. Союз с Турцией и Ираном, странами небогатыми, недемократическими и отягощенными к тому же собственными межэтническими конфликтами и религиозными фобиями, ни в малой степени не улучшил жизнь народов региона. Да и восстановление этнокультурного и религиозного единства народов Кавказа со своими южными соседями, где до XIX столетия оно и имелось (мусульманские народы), ныне маловероятно. В первый, и особенно во второй периоды северной ориентации прошла очень глубокая европеизация кавказских народов. Хотя сегодняшние азербайджанцы остались шиитами и тюрками, по своему мировоззрению им ближе русские и украинцы, чем турки и иранцы. И нужен полный отрыв на несколько поколений от России, чтобы культурная ориентация опять сменилась на южную даже в Азербайджане и Дагестане.

Ориентация же на Западную Европу, на которую так уповали грузины и армяне, и вовсе оказалась неэффективной. В Европу и США можно эмигрировать, но стать частью Европы культурной и хозяйственной ни для одной части Кавказа минуя Россию нереально.

Примечательно, что все этнические конфликты Кавказа замирены при активном участии России, и во всех горячих точках, где кавказцы воюют между собой, за единственным исключением Карабаха, расположены воинские контингенты русских миротворцев, поддерживающие хрупкий покой (Абхазия, Южная Осетия, осетино-ингушское пограничье, дагестано-чеченская граница).

Руководитель администрации пограничного с Грузией и населенного преимущественно грузинами Гальского района Абхазии Руслан Кигмрия на вопрос корреспондента "Независимой газеты” о целесообразности сохранения русского миротворческого военного отряда на грузино-абхазской границе отвечал: "Миротворцы пока не должны уходить. Это прекрасно понимаем мы, это прекрасно понимает и грузинская сторона... Уйдут миротворцы — народ почувствует себя неуверенно, люди, вернувшиеся в Гальский район, опять побегут в Грузию... Я сомневаюсь, чтобы экономика Грузии выдержала все это. Она и так уже лопается. Поэтому для Грузии присутствие миротворцев является фактором спокойствия, а для нас это, конечно, в первую очередь стабильность. Сейчас мы уверены в том, что широкомасштабных (военных. — А. З.) действий у нас не начнется именно благодаря присутствию здесь миротворцев.”

Ни Америка, ни Европа, ни Турция по различным причинам бремя это на себя возложить не захотели или не смогли. Так же как англичане ушли из Закавказья в конце 1919 года, бросив его на произвол Коминтерна, и ныне NATO и Объединенная Европа готовы бороться за мир на Кавказе только до крови первого своего солдата. Кровь своих солдат проливает здесь лишь Россия.

Россия остается и главным экономическим источником существования для народов Кавказа. На Северном Кавказе, включенном в общегосударственную систему России, это происходит непосредственно через дотации, экономическую интеграцию, федеральные программы развития. В Дагестане, например, бюджет дотируется из Москвы на 80—90 процентов. Как и всё в нынешней России, эти дотации недостаточны, к тому же в значительной части они разворовываются, не доходя до адресата, и тем не менее они поддерживают хоть на сколько-нибудь терпимом уровне жизнь граждан кавказских субъектов Федерации.

Для Закавказья, как, впрочем, и для значительной части людей с Северного Кавказа, Россия является местом работы, а часто и жизни. Большинство из тех 2/5 населения Кавказа, которые временно или постоянно ушли из региона, новым пристанищем оказалась именно Россия. Из России в первую очередь поступают заработанные деньги родственникам в Грузию, Азербайджан, Армению, Чечню. В России стремятся получить высшее, а то и среднее образование те, кому это хоть немного по карману.

Несмотря на то, что политический образ России ныне весьма непривлекателен, граждане Кавказа начинают вновь обращать на нее свои упования. Ту же тенденцию по отношению к белой и даже к большевицкой России замечали наблюдатели в конце 1919—1921 годов. Ностальгия по николаевской России росла в те годы среди освобожденных народов Кавказа. Ныне растет ностальгия по годам советского "порядка”, а эйфория независимости вполне улетучилась. Ни Турция, ни Иран, ни США, ни Европа реально не помогли людям Кавказа в сравнимых с Россией и СССР масштабах. Наблюдатели фиксируют быстрый рост пророссийских настроений в Грузии и Азербайджане.

В Чечне после начала наступления российских войск в конце сентября — октябре 1999 года, почти треть чеченского и ногайского населения ушла в Россию в течение недели боев. Безусловно, они спасались от бомб и снарядов, но то, что люди не готовы защищать независимость Чечни "до последней капли крови”, да и само направление их исхода в Россию, а не, например, в Азербайджан или Грузию, поддерживающие (как и в годы 1-й смуты ХХ века) мятеж горцев, — знаменательно. Могли ли абхазы во время войны с Грузией в 1992 году бежать, спасая свою жизнь, в Грузию, а армяне из Карабаха — в Азербайджан? Такое и помыслить несообразно, а чеченцы уходят, и уходят в Россию. "Многочисленные беседы с беженцами из Чечни, которые в эти дни наводнили Ингушетию, показывают, что народ по горло сыт абстрактными идеями... люди устали от погони за недостижимой независимостью, от всевластия криминалитета, от ваххабизма и прочих "измов”... Женщина-чеченка, которую я встретил во дворе республиканской миграционной службы в первые дни исхода жителей из Чечни ... приговаривала: "Никогда больше не вернусь. Пусть они сами там разбираются со своей независимостью”.

Да и огромная чеченская, армянская, азербайджанская, грузинская диаспоры России свидетельствуют о том же: люди не чувствуют себя в России на чужбине, тем более — в стане врага. Сейчас, когда абхазы и осетины не могут жить в Грузии, а азербайджанцы в Армении, они встречаются и мирно общаются именно в России.

Как и в годы 1-й русской смуты ХХ столетия, первыми на Кавказе устремились к России, точнее, так и не оторвались от нее после 1991 года, те народы, которым просто некуда было деваться. Это или меньшинства, или страны, окруженные со всех сторон враждебными государствами. К первым относятся абхазы, осетины Южной Осетии, обитатели Аджарии, армяне Джаваха, выступающие против ухода русских войск из края, лезгины 50 и талыши Азербайджана, карабахские армяне. Все эти народы не раз обращались с просьбами о принятии их в состав Российской Федерации, понятно, безрезультатно. Ко вторым относится Республика Армения, всеми силами поддерживающая "стратегический союз” с Россией. Судя по ряду опросов и политических демаршей, население и существенная часть политической элиты Армении готовы к объединению с Россией в одно государство .

Значительно укрепились пророссийские настроения и среди туземных народов Северного Кавказа. Дагестанские народы ныне однозначно высказываются за единство с Россией (до 97% опрошенных в августе 1999 года), и карачаевцы и черкесы, конфликтуя друг с другом, соревнуются в демонстрации своей преданности Москве. Черкесские лидеры даже заявляют о готовности их народа войти в состав Ставропольского края. Совершенно пророссийски настроены ныне и противостоящие друг другу осетины и ингуши.

Политические элиты Грузии, Азербайджана и самопровозглашенной Чечни настроены резко антироссийски. Еще недавно в Грузии и Чечне так же была настроена и основная масса граждан. В Чечне России не могли простить бойню 1995—1996 годов, в Грузии — поддержку Абхазии и Южной Осетии. Но в 1998—1999 годах массовые настроения и в этих районах Кавказа претерпели существенные изменения. Главный соперник Шеварднадзе на президентских выборах в Грузии вождь Аджарии А. Абашидзе одним из своих предвыборных принципов поставил идею политического союза и экономической интеграции с Россией, и позиция эта находит понимание у рядовых грузин.

Перспективы нового северного доминирования

Кавказ почти наверняка готов к воссозданию системы северного доминирования, отвергнутой частью народов десять лет назад. За это десятилетие населяющие его народы испытали различные альтернативные модели, но они не принесли им ни экономического процветания, ни мира, ни культурного расцвета. И это не случайно, не результат чьих-то персональных ошибок, козней или корыстных устремлений.

Экономически Кавказ может процветать только в том случае, если его товары и услуги носят исключительный характер на каком-либо емком рынке. Для Турции, Ирана, Европы Кавказ скорее конкурент, причем, конкурент по большей части второсортный. Субтропические культуры, виноделие, табаководство Кавказа никого не заинтересуют на средиземноморском рынке, да и на иных мировых рынках, насыщенных дешевыми и качественными средиземноморскими продуктами. Курорты Кавказа, его морские прибрежья и горнолыжные спуски не сравнимы с курортами Средиземного моря и Альп. А несколько бо’льшая удаленность Кавказа от основных центров потребления, неудобные наземные и водные коммуникации делают его товары и услуги и вовсе неконкурентноспособными на Западе и Юге. Не случайно, до наступления северного доминирования Кавказ оставался нищей и глухой окраиной Переднего Востока. Только рынок, нуждающийся в товарах и услугах Кавказа, может дать региону процветание. 

Вход на сайт

Поиск

Календарь
«  Май 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
  12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031

Друзья сайта
Copyright MyCorp © 2024