Черкесская (адыгская) проблематика - Будущее Кавказа 2 часть

. Черкесская (адыгская) проблематика - Будущее Кавказа 2 часть

	ЧЕРКЕССКИЕ ПРОБЛЕМЫ
	Воскресенье, 05.05.2024, 12:57
	Приветствую Вас Гость \| RSS

Меню сайта

Наш опрос

Статистика

Онлайн всего: 1

Гостей: 1

Пользователей: 0

Изменения геополитической реальности
в эпоху смуты 1917—1922 годов

Катастрофа 1917 года как бы вернула Кавказ в эпоху южного мусульманского доминирования. В январе 1918 года окончательно рухнул Кавказский фронт, и турецкие войска, до того оттесненные до линии Тиреболу—Эрзинджан—Сирт, начали, не встречая сопротивления, контрнаступление церемониальным маршем. К маю 1918 года турки не только вернули все занятые русскими войсками вилайеты восточной Анатолии, но и оккупировали значительную часть русского Закавказья — Карскую и Батумскую области, часть Эриванской и Тифлисской губерний.

Пока в Петрограде сохранялась власть Временного правительства и даже после захвата власти 25 октября 1917 года большевиками, ни один мало-мальски известный кавказский политик не мыслил отделять свой народ от России. Обсуждались многообразные проекты будущего устроения России на федеративных или автономных началах, но не сецессии. На Кавказе достаточно спокойно прошли выборы во Всероссийское Учредительное собрание, принеся победу меньшевикам, социалистам-революционерам и национальным партиям.

В 1917 году, пользуясь революционной анархией, Кавказ наводнили турецкие и германские агенты, разрабатывавшие главным образом панисламистские, пантюркистские идеи и возбуждавшие сецессионистские настроения. Только тогда, когда политики Кавказа убедились, что России как государственного целого больше нет, а засевшие в Петрограде и Москве большевики, для сохранения своей разбойной власти, готовы отдать полцарства австрийцам, немцам и туркам, они ради самосохранения стали думать об отделении от России.

3 марта 1918 года большевики подписали в Брест-Литовске сепаратный мир с Германией. По пунктам этого мирного договора все Закавказье подлежало германо-турецкой оккупации, а юго-западная часть региона — Карс, Ардаган, Батум— аннексировалась Турцией. Ни одна власть, кроме большевицкой, существовавшая тогда на пространствах России, этот сепаратный мир не признала. К тому же большевики с насилиями и убийствами разогнали только что избранное Учредительное собрание, а их власть была объявлена совершенно незаконной и разбойничьей указом, принятым в общем собрании Правительствующего Сената 22 ноября 1917 года.

Дабы как-то организовать власть на пространствах, свободных от большевиков, в разных частях России создавались временные правительства и законодательные собрания. В Закавказье таким правительством стал Закавказский комиссариат, начавший в Трапезунде собственные переговоры с турками о перемирии, так как старая русская армия совершенно развалилась и более не желала держать фронт. В качестве законодательного органа этой временной закавказской власти был образован Закавказский сейм ²³ , который, в частности, должен был одобрить пункты перемирия. 10 апреля Закавказским сеймом была объявлена Закавказская республика как временно независимое, из-за захвата власти в столицах большевиками, образование.

Однако переговоры в Трапезунде не удавались, а турецкие войска продолжали продвигаться в глубь Закавказья. Пал Карс, затем после короткого сопротивления капитулировала неприступная крепость Батума. Заняв Ахалцихский уезд Тифлисской губернии, части неприятеля подступали к Александрополю и Тифлису. Турки требовали однозначного согласия на пункты Брестского мира, но в кулуарах переговоров намекали, что если народы Закавказья воспользуются правом на самоопределение и вовсе отделятся от России, объявив себя независимыми государствами, то в этом случае Брестский договор потеряет для них свою силу. В действительности турки и их фактические союзники в сейме кавказские татары хитрили. План Османской державы состоял в том, чтобы включить в свой состав как можно больше кавказских земель с изволения их населения до заключения общего мира, обещавшего Тройственному союзу мало хорошего. Кавказские татары, вернее, их вожди после большевицкого переворота и фактического распада России были готовы на это, с армянами предполагалось покончить вовсе, как это уже было проделано в 1915—1916 годах в Анатолии, а над Грузией, предварительно отторгнув от нее все населенные мусульманами земли, установить протекторат, типологически подобный османскому протекторату над грузинскими царствами в XVIII веке.

Это было возвращение к геополитической ситуации XVI—XVII веков. Россия устранялась, а слабая Персия не могла быть соперником в этом переделе Кавказа. Англичане, воевавшие в Месопотамии, были еще далеко, и турецкие политики надеялись успеть закрепить свои приобретения, как раз используя модный в то время принцип права наций на самоопределение. Но, понятно, грузинам своих планов турки не раскрывали. И грузинские политики попались в расставленный капкан.

Провозглашение независимости Грузией 26 мая 1918 года и вслед за тем Азербайджаном (Армения решилась на подобный шаг только через год, 15 мая 1919 года) еще более усилило южную геополитическую ориентацию Кавказа. Тройственный союз немедленно признал эту независимость, Державы Согласия, естественно, ее проигнорировали. Турки немедленно предъявили Грузии еще более тяжкие условия мира, требуя отдать им населенные преимущественно мусульманами и армянами Ахалцихский и Ахалкалакский уезды, создав тем самым коридор между уже аннексированной Турцией Аджарией и Азербайджаном, отсекая одновременно Грузию от Армении. Грузины обратились за помощью к Германии. Немцы перебросили в Тифлис немного войск, оккупировали страну и постарались укоротить своего зарвавшегося союзника. Турки, согласившись на словах, на деле продолжили наступление, объявив, что наступают не воинские части Турции, а местные жители — мусульмане, желающие самоопределиться и отложиться от Грузии. Местные мусульмане, известные нам как "месхетинские турки”, действительно всецело были на стороне своих соплеменников, грабя грузинские села, кощунствуя в христианских храмах, убивая и изгоняя мирных жителей христиан. Тогда же, кстати, был разорен и царский дворец в Абас-Тумане. С этого времени отношения между грузинами и месхетинскими турками остались враждебными до сего дня. Благодаря вмешательству немцев турецкие войска и партизанские отряды остановились на реке Храм в двух переходах от Тифлиса.

В Азербайджане, напротив, турок ждали как освободителей. Дело в том, что 24—29 марта 1918 года район Баку и побережье Каспийского моря от Баку до Петровска (Дагестан) были захвачены большевиками-армянами во главе с Шаумяном. Во время боев против большевиков сражались и русские, и татары, и армяне-небольшевики, но жестокой расправе, фактически — погрому, подверглись со стороны победивших большевиков именно мусульмане. Установившийся режим соединял классовый гнет с национальными гонениями и поэтому был особенно ненавистен татарскому населению. Справедливости ради следует сказать, что и существовавшая до того, и одновременно с большевиками в Елизаветполе (Гяндже) национальная татарская власть была столь же нетерпима к русским и армянам. В начале 1918 года погромы русских сел татарами произошли на верхней Мугани и в Шемахинском уезде.

Незадолго до занятия Баку турками власть в городе от большевиков перешла к поддерживаемому англичанами армянскому генералу Бичерахову. В городе высадились английские войска, но после непродолжительных боев Баку был сдан туркам 2 сентября 1918 года. В город торжественно въехало азербайджанское правительство, и началась ужасающая по размерам армянская резня. За несколько дней погибло не менее 30 тысяч армян. Через несколько дней турецкие власти прекратили бойню, но оставшиеся армяне были лишены всех прав, их имущества конфисковывались без вознаграждения, а видные лидеры армянской общины продолжали тихо и бессудно уничтожаться. К русским новая азербайджанская власть отнеслась терпимо.

Планы турок не ограничивались Закавказьем. Поскольку Брестский мир не позволял им переваливать через основной Кавказский хребет, турки инспирировали создание независимой Горской республики. Предполагалось, что при усилении анархии в России она попросится под протекторат Турции. Горская республика формально объединяла весь Северный Кавказ от Туапсе до Дербента, но фактически имела власть только в Чечне и Дагестане. Главными врагами турецких протеже стали осетины и русские казаки, а также те черкесы и кабардинцы, которые в союзе с русскими выступили в рядах Добровольческой армии генерала Деникина. Третьей силой на Северном Кавказе стали большевики. Покровительствуемых Турцией горцев Чечни и Дагестана они до поры трогать боялись, а тех, кто поддерживал Деникина и, соответственно, Антанту, истребляли со всей свирепостью. Погромы, разорение станиц и аулов, разграбление городов, массовые насилия стали обычным явлением в это время на Северном Кавказе.

"Грабеж, как занятие, пользовавшееся почетом на Кавказе, стал теперь обычным ремеслом, значительно усовершенствованным в приемах и "орудиях производства”— до пулеметов включительно. Грабили все "народы”, на всех дорогах и всех путников — без различия происхождения, верований и политических убеждений. Иногда сквозь внешний облик религиозного подъема хищным оскалом проглядывало все то же обнаженное стремление. Дороги в крае стали доступными только для вооруженных отрядов, сообщение замерло, и жизнь замкнулась в порочном круге страха, подозрительности и злобы”, — вспоминал о 191 8 годе на Кавказе генерал А. И. Деникин ²⁴.

Совершенно ошибочно было бы полагать, что народы Кавказа, воспользовавшись ослаблением и распадом общерусской власти, решили "реализовать свои вековые чаяния и отделиться от России”, как это подчас утверждает ныне официоз новых независимых государств.

Политические новообразования, возникшие в то смутное время на Кавказе, отнюдь не были долгожданным плодом многолетней борьбы за независимость населявших их народов. Они появились в результате политической интриги Турции и разрушения центральной власти в России. "Совокупность событий, приведших к независимости, ни в коем случае не может рассматриваться как результат целенаправленной деятельности социал-демократов. Несмотря на упования небольшой группы грузинских националистов, независимость вовсе не являлась целью ведущего политического направления грузин. Скорее физическое и политическое разобщение с большевицкой Россией, возникшее как результат разгорающейся гражданской войны, и непосредственная угроза турецкого нашествия побудили грузин (так же, как и азербайджанцев, и армян) официально пойти на разрыв с Россией”, — указывает современный западный историк Р. Г. Сани.

Чисто сиюминутные, конъюнктурные задачи провозглашения независимости хорошо сознавались и современниками. "Поставленная весною 1918 года перед угрозой продвижения на ее территорию турецких полчищ, Грузия объявила свою самостоятельность и независимость от России и оперлась на Германию, опасаясь, что, оставшись нераздельной частью России, она попадет под последствия невыгодного для нее истолкования Брестского договора”, — писал русский закавказский политик Б. Байков. О том, как это происходило "изнутри”, рассказывает главнокомандующий войсками Закавказской республики, а затем Грузии генерал Квинитадзе: "26 мая 1918 года была объявлена самостоятельная Грузинская республика <...> Произошло это вследствие настойчивого требования Вехиб-паши; был передан нашей делегации его ультиматум председателю Закавказской делегации А. И. Чхенкели с требованием признания Брест-Литовского договора. Последний прислал на мое имя телеграмму для передачи Правительству и о необходимости завтра же объявить независимость Грузии, для которой Брест-Литовский договор уже не был бы обязателен. Объявили.”

Разумеется, тут же нашлись охотники из национального образованного класса стать министрами, градоначальниками, главнокомандующими. Еще недавно горячие сторонники Великой России, кавказские аристократы и интеллектуалы теперь с невероятным жаром начали отстаивать свое право на независимость и охаивать Россию. Например, генерал русской службы кавказский татарин Шихлинский, о котором как о русофиле и поклоннике православия говорил о. Георгий Шавельский (см. примечание 2 на с. 150), командовал в сентябре 1918 года обстреливавшей Баку турецкой артиллерией, а грузинские социалисты, еще недавно выступавшие даже против федерализации российско-грузинских отношений, в 1918 года объявили преступными любые заявления и публикации, выражавшие сомнения в целесообразности грузинской независимости, а ведомство Ноя Рамишвили по борьбе с контрреволюцией зорко следило за соблюдением этого указа. "Все счеты со всем, что является русским, должны быть кончены”, — писал в это время орган грузинских национал-демократов газета "Питало-Клдэ”.

"В Кавказском Сейме пришлось выслушивать речи татарских представителей, дышавших ненавистью к России и недвусмысленно намекавших на будущий союз закавказских татар с Турцией, с которой Азербайджан в 1918 году, исполняя приказания Германии, собирался окончательно соединиться, отделившись от России” ²⁵.

Но это отношение политической элиты совершенно не разделялось народом, который очень быстро понял, что независимость не сулит ему ровно никаких ни моральных, ни культурных, ни материальных выгод, а право попирать и грабить соседей, с которыми при русской власти более или менее мирно пришлось жить сто лет, оборачивалось и обратным правом быть попранными и ограбленными этими или другими соседями. Нескольких месяцев хаоса, погромов и нищеты, соединенных с невероятным взяточничеством, казнокрадством, произволом и непотизмом новых национальных администраций, с лихвой хватило "освобожденным народам”, чтобы освободиться от революционно-националистического угара, если он и был поначалу.

"Когда доходило дело до бесед "по душам”, то приходилось слышать характерные заявления вроде следующих: "Республика — это ничего. И Азербайджан — это тоже ничего; но надо, чтобы все было, как при Николае...” — вспоминал видный бакинский член партии к.-д. Б. Байков.

Если бы законная и твердая государственная русская власть вернулась на Кавказ в 1918—1919 годах, она мало где встретила бы сопротивление. Но власти такой в России в то время не было. Белые правительства адмирала Колчака и генерала Деникина продолжали традицию закона и правопорядка, насколько это было возможно в обстоятельствах гражданской войны, но они были слабы, перспективы их победы далеко не безусловны, и к тому же к югу от Кавказского хребта никакими правами они не обладали. В центре же России хозяйничали большевики, творя преступления, по сравнению с которыми все бесчинства национальных правительств были почти что детскими забавами.

Военное поражение Центральных держав принципиально изменило ситуацию на русском Кавказе. 30 октября 1918 года капитулировала Турция, 3 ноября — Австро-Венгрия, 11 ноября — Германия. По условиям капитуляции, все войска потерпевших поражение держав выводились из пределов России. Во второй половине ноября они действительно покинули Кавказ. В Закавказье вошли войска Антанты, главным образом, британские. Северный же Кавказ был признан зоной контроля администрации Вооруженных сил юга России.

Независимость закавказских государств Антанта не признала. Когда 17 ноября 1918 года в Баку прибыли английские войска, командующий ими генерал Томсон, тут же приказав спустить развевавшийся на пристани национальный флаг Азербайджана, заявил: "Великая война окончена полной победой Антанты. Я пришел как ее представитель сюда в Баку, в пределы России в ее границах до войны 1914 года, на русскую землю, на Кавказ, принадлежащий России от моря Каспийского и до Черного моря” ²⁶.

Точно так же понимало государственную ситуацию Кавказа и русское правительство адмирала А. В. Колчака. Главнокомандующий его вооруженными силами на юге России генерал А. И. Деникин дал следующую секретную инструкцию в Тифлис главному представителю Добровольческой армии в Закавказье генералу Баратову:

"Все Закавказье в пределах границ до начала войны 1914 года должно быть рассматриваемо как неотделимая часть Российского Государства... Надлежит подготавливать почву для безболезненного воссоединения этих областей в одно целое с Россией под верховным управлением общероссийской государственной власти. <...> Одновременно с тем, впредь до окончательного установления общегосударственной российской власти допускается самостоятельное управление этих областей, ныне в них образовавшееся и существующее” ²⁷.

Однако, следуя, видимо, некоторым секретным директивам, государства Антанты не спешили восстанавливать законную русскую администрацию в Закавказье. Первоначально они объявили, что в оккупированных районах они будут готовить базу для непосредственного военного участия в подавлении большевицкого мятежа. Однако, кроме как на далеком севере, в Архангельской губернии, нигде войска Антанты так и не вступили в непосредственное военное противоборство с большевиками. Оккупация же Кавказа продолжалась под предлогом "обеспечения тыла” Белых армий. Союзники de facto признали существовавшие на Кавказе национальные правительства Грузии, Азербайджана и Армении.

Между тем, эти национальные правительства Закавказья демонстрировали "под Антантой” свою антироссийскую и антидобровольческую позицию не менее решительно, чем во время германо-турецкой оккупации. Так, председатель правительства Грузии Ной Жордания, еще недавно русский социал-демократ и убежденный приверженец культурно-национальной (а не территориальной, как Чхенкели) автономии в составе единой России, провозглашал 11 января 1919 года в тифлисском парламенте, "что в пределах Грузии не будет выходить ни одна газета, будет ли она русская, армянская или другая, которая не будет решительно стоять на почве независимости Грузии”.

Грузинское правительство активно поддерживало исламских экстремистов на Северном Кавказе. Штаб Ахмеда Цаликова (вождь чеченского движения против Деникина) находился в Тифлисе, а грузинский генерал Кереселидзе командовал его армией. Из Тифлиса поступало вооружение и снабжение инсургентов, в их рядах воевал грузинский легион, десятки офицеров и инструкторов.

Азербайджанское правительство также поддерживало антироссийские настроения и действия на Северном Кавказе и не скрывало своих желаний соединить Дагестан и Чечню с Азербайджаном. 17 апреля 1919 года на стенах бакинских домов была расклеена листовка — воззвание всех партий парламента Азербайджанской республики:

"Граждане, братья Азербайджанцы! На Северном Кавказе свободолюбивые горцы, верные заветам своих предков и принципам свободы и независимости малых народов, истекают кровью в неравной схватке с реакционными силами Деникина и Ко. Геройская защита горцами своей независимости должна пробудить в гражданах Азербайджана сознание, что генерал Деникин, представитель мрака и порабощения, не пощадит самостоятельности и Азербайджана. Святой долг каждого мусульманина своевременно прийти на помощь братьям горцам. Интерпартийная комиссия формирует на помощь горцам азербайджанский добровольческий отряд под руководством опытных офицеров. Граждане! Записывайтесь в ряды добровольцев! Запись производится в здании парламента.” ²⁸

За этой политикой ясно просматривалась Турция. Вожди Азербайджана находились в тесном сотрудничестве с эрзурумским правительством Кемаль-паши. Турецкие офицеры вместе с грузинскими и азербайджанскими поднимали горцев Северного Кавказа против Деникина, азербайджанские власти арестовывали и заключали в тюрьмы русских офицеров, приезжавших из Добровольческой армии на территорию самопровозглашенной республики, а английская администрация этому фактически не противилась. Когда же британские офицеры, аккредитованные при штабе Деникина, выступали на стороне русских, за "единую и неделимую Россию” или хотя бы за безусловное подчинение администрации ВСЮР Северного Кавказа, их неизменно одергивали из Лондона, а то и отзывали ²⁹.

1 февраля 1919 года британские военные власти на Переднем Востоке информировали генерала Деникина, что к югу от линии Кызыл-Бурун — Закаталы — Кавказский главный хребет — Туапсе ни его администрация, ни войска находиться не могут (телеграмма военной миссии № 74791). В случае нарушения этого условия всякая помощь Добровольческой армии со стороны Великобритании может быть прекращена. Эта "демаркационная линия”, проведенная союзной России державой по телу России без всякого ее согласия, отсекала от русской власти все Закавказье, половину Черноморской губернии и большую часть Дагестанской области. Игнорируя эти условия, генерал Деникин силой утвердил свою власть на всем Северном Кавказе, и англичане не без протестов согласились на новую разграничительную линию, оставлявшую ВСЮР всю Черноморскую губернию и Дагестан, определив тем самым на Кавказе фактически нынешнюю границу Российской Федерации. Закавказье же они не желали передавать ни при каких обстоятельствах.

Глава русской государственной власти на Юге России генерал А. И. Деникин по этому поводу писал:

"Ввиду того, что Англия, вопреки первоначальным заявлениям, отказалась двинуть свои войска против большевиков, а территория Закавказья была уже свободна от турок и германцев, решение (об оккупации всего Закавказья. — А. З.) лишено было всяких стратегических обоснований. Оно могло быть продиктовано только мотивами политико-экономическими: грузинский марганец, бакинская нефть и нефтепровод Баку—Тифлис—Батум сами по себе определяли вехи английской политики и английского распространения. Помимо этого, стремясь установить протекторат над Персией, Англия желала естественной преграды против России и территорий, по которым проходят пути к открытому морю в Батум”.

Между тем, географическая карта политических предпочтений в Закавказье была весьма мозаичной. После ухода турок, кроме Грузии и Азербайджана, образовалась Батумская область, Республика Юго-Западного Кавказа (Карская область, Артвинский округ Батумской области, Ахалцихский уезд Тифлисской губернии), Армения (из северной части Эриваньской губернии), Аракская республика (из части губернии к югу от реки Арпа — Нахичеванский и Шаруро-Даралагезский уезды), так называемая Республика Андроника (Зангезурский и Шушинский уезды Елизаветпольской губернии), Ленкоранская республика (Бакинская губерния к югу от Куры) и "нейтральная зона” между Арменией и Грузией (Ахалкалакский уезд Тифлисской губернии). Если Азербайджан и Грузия, точнее, культурная часть грузин и азербайджанцев-татар, были настроены решительно антироссийски и ориентированы на полную национальную независимость (Грузия) или соединение с Турцией (Азербайджан), то другие частицы этой мозаики скорее тяготели к России.

Ленкоранская республика, сначала большевицкая, а после июльского переворота полковника Ильяшевича — белая, населенная русскими и талышами, страшилась Азербайджана и тянулась к России.

Батумская область, населенная грузинами, исповедующими ислам, со значительным русским и армянским меньшинствами, не желала входить в Грузию, стремилась к России и даже послала на Парижскую конференцию свою делегацию с этими наказами.

Армения долго медлила с провозглашением независимости, тяготела к России, с готовностью принимала русских офицеров и чиновников на службу. Большая часть армянских политиков (половина Дашнакцютюн, Народная партия, социалисты-революционеры) склонялась к воссоединению с Россией после преодоления смуты.

О политических устремлениях Аракской республики, населенной в большинстве мусульманами, известно немного, но так как ее независимость решительно поддерживало эрзурумское правительство Кемаль-паши, можно предположить, что оно было протурецким, но скрывало это в обстоятельствах британской оккупации края.

Республика Андроника, напротив, была ориентирована на Армению и Россию, и общественность Карабаха во главе с Шушинским городским головой подали русской администрации петицию, в которой они подтверждали, что считают себя исконно русскими подданными и рассчитывают на заступничество России ³⁰.

Республика Юго-Западного Кавказа первоначально возникла как марионеточное государство, ведомое Турцией, когда последней было велено победителями уйти из пределов Российской Империи. Правительство (Шуро) этой республики возглавлял Нури-паша, брат Энвер-паши. Но когда стало ясно, что турецкую администрацию в крае англичане терпеть не будут, Шуро просило Деникина о скорейшем назначении в Карс русского губернатора. "Если не турецкая, то толькорусская власть”, — откровенно говорили турки юго-западного Кавказа представителю ВСЮР полковнику Лесли 31 декабря 1918 года в Карсе. Прибывшего же в Карс в январе 1919 г. английского представителя полковника Тимперлея Шуро встречало словами: "Мы рады вас приветствовать как союзников, победителей и как дорогих гостей на русской земле” ³¹.

При столь сложной мозаике политических интересов и предпочтений Антанта уже в апреле 1919 года избирает политику, ведущую к полному отторжению Закавказья от России. В это время верховный представитель союзных держав в Закавказье генерал Уокер предложил посланцу Деникина генералу Эрдели следующие варианты решения кавказской проблемы: "Признание самостоятельности образовавшихся республик с полным отделением их от России или образование соединенного государства на Кавказе в отделе от России либо в конфедерации с ней” ³².

Не останавливаясь на словах, англичане стали тут же претворять их в жизнь. В Батуме был "с почестями” спущен русский флаг и на его месте взвился британский "юнион джек”. В Азербайджане англичане никак не препятствовали военной операции против русской Мугани (Ленкоранская республика), повлекшей обычные для гражданской войны насилия и жестокости. Республику Юго-Запада Кавказа англичане просто разделили между Грузией и Арменией. Армении передали также Аракскую республику, а Азербайджану — Шушинский и Зангезурский уезды (республику Андроника). Что делать с Батумской областью, англичане не знали. Думали даже отдать ее Армении. Грузины требовали ее себе, местное население было против, но возвращать область России британская администрация и не помышляла.

Особое давление союзники оказывали на Армению, страдавшую русофильством. Полковник Зинкевич, эмиссар Деникина в Эривани и начальник Генерального штаба Армении, докладывал, что представитель Антанты в Армении американский генерал Хаскел "потребовал от правительства Армении, чтобы оно не сносилось с главнокомандующим ВСЮР помимо него <...> когда же американцы видят проявления симпатий к России, они убеждают армян, что Россия никогда больше не будет великим государством и что поэтому на нее нельзя рассчитывать в смысле помощи” ³³ . Член армянской делегации на Парижских переговорах Пападжанов говорил русскому министру иностранных дел Сазонову, что у многих армян создается опасение: "не потому ли англичане лучше относятся к грузинам, что те определенно отвернулись от русских” ³⁴.

Русские политики были уверены, что англичане желают отторгнуть Кавказ в корыстных целях, создав в этом богатом регионе зону своего влияния. И считать так были основания. Промышленные и финансовые круги Великобритании не скрывали своего интереса к наследию рушащейся империи. В декабре 1918 года на ежегодном собрании кавказских нефтяных компаний в Лондоне представитель Bibi-Elibat Oil Company Ltd. , например, заявлял: "На Кавказе — от Батума до Баку и от Владикавказа до Тифлиса, Малой Азии, Месопотамии, Персии британские войска появились и были приветствуемы народами почти всех национальностей и верований, которые взирают на нас как на освободителей одних от турецкого, других от большевицкого ига. Никогда еще в истории наших островов не было такого благоприятного случая для мирного проникновения британского влияния и британской торговли, для создания второй Индии или Египта <...> Русская нефтяная промышленность, широко финансируемая и правильно организованная под британским началом, была бы ценнейшим приобретением истории” ³⁵.

Но вряд ли экономическая выгода была главным стимулом Антанты, заставлявшим ее вести дело к отторжению Закавказья, да и иных окраин от России. Не могло это быть и результатом безоглядной поддержки вильсоновского принципа права народов на самоопределение. Во-первых, в самой Британской империи это право в 1918—1920 годах не готовы были нигде реализовывать, а во-вторых, былые союзники России не столько исполняли волю кавказских народов, сколько формировали ее. По крайней мере, простая мысль, что Россия сама должна решить судьбу своих окраин после победы над большевиками, совершенно не высказывалась политическими предводителями стран Согласия в годы Гражданской войны. Ясно, что распадение России на этнические государства, в том числе и отпадение от нее Кавказа, являлось политической целью Антанты в 1919—1920 годах. Деникину, Колчаку, Юденичу помогали, чтобы они смогли покончить с большевизмом, но противодействовали всякий раз, когда они заговаривали о "единой и неделимой России” и пытались создать надежный тыл Белых армий в инородческих губерниях.

Не экономический интерес и не радение о судьбе малых народов, но страх перед Россией толкали на эти нравственно сомнительные шаги государственных деятелей Европы и Соединенных Штатов. Быть может, наиболее откровенно заявил этот "государственный интерес” в Палате общин Британского парламента Ллойд-Джордж в речи, произнесенной 17 ноября 1919 года:

"Адмирал Колчак и генерал Деникин ведут борьбу не только за уничтожение большевиков и восстановление законности и порядка, но и за Единую Россию. Этот лозунг неприемлем для многих народностей... Не мне указывать — соответствует ли этот лозунг политике Великобритании. Один из наших великих государственных деятелей, лорд Биконсфилд видел в огромной, великой и могучей России, сползающей подобно леднику в направлении к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность для Великой Британской Империи”.

Это был страх не перед тоталитарным советским государством, не перед агрессией Коминтерна, не перед все сокрушающим ядерным ударом безумных старцев из Политбюро — нет, это был страх перед Россией как таковой, обычной, респектабельной петербургской Россией, которую пытались сохранить вожди Белых армий. Независимо от политического режима, в ней царящего, Россия вызывала страх, идиосинкразию и желание избавиться от этого страха не иным каким образом, но убавлением пространства России. Она казалась угрожающе огромной демократиям Запада .

Примечательно, что Антанта интриговала против "Единой России” на Кавказе до тех пор, пока армии Деникина победоносно продвигались к Москве. Когда же после великой битвы в междуречье Десны и Дона поздней осенью 1919 года военное счастье изменило белым и началось их отступление к предгорьям Кавказа, англичане начали вывод войск из Закавказья, оставляя народы региона один на один с большевиками. Проливать кровь своих солдат за свободу республик Закавказья Антанта не собиралась. В 1920—1921 годах Кавказ был поделен между двумя молодыми хищниками — русскими большевиками и турецкими кемалистами. Большая его часть досталась коммунистам, а кемалистам, в благодарность за содействие ³⁶ , Ленин выплатил огромную контрибуцию в золоте и вооружении и подарил Республику Юго-Запада Кавказа с Карсом, Ардаганом, Артвином и Араратом.

Короткий период независимости Кавказа был ознаменован межнациональными конфликтами, вопиющими беззакониями и небывалой хозяйственной и административной разрухой.

Грузия, самое развитое и сильное из кавказских государственных новообразований, представляла себя Западу в этот период как социал-демократическая республика, проводившая небывалый эксперимент по строительству демократического и социалистического государства на Востоке. И действительно, почти все руководящие должности в правительстве, армии и администрации Грузии были в руках у социал-демократов (меньшевиков) ³⁷ , многие из которых до того являлись депутатами Государственной Думы и Учредительного Собрания. Но все это была только видимость. "В Грузии, — отмечал исследователь выборов в Учредительное Собрание О. Радкей,— национализм долго скрывал себя под меньшевицкими облачениями, но теперь он готов был сбросить эти покровы”. "Вместо явной поддержки межэтнических столкновений, социал-демократы сублимировали национальную напряженность в классово-политический конфликт, в котором армяне преображались в "буржуазию”, а русские — в "бюрократию”, — указывает Р. Г. Сани. При этом на высших государственных и командных должностях в независимой Грузии оказывались только грузины, и, главным образом, имеретинцы, часто родственники.

Несмотря на то, что грузинские "отцы” республики Ной Жордания, Георгадзе, Гогечкори, Рамишвили постоянно говорили об освобождении грузин от русского колониального гнета, сама Грузия 1918—1921 годов была не национальным государством, но мини-империей, завоевавшей и пытавшейся удержать в своем составе области, где этнических грузин жило очень мало, и коренное население которых явно выражало свое желание быть вместе с Россией, Арменией или Турцией ³⁸.

Грузия предъявила права на Адлер и Сочи и, воспользовавшись хаосом 1918 года, оккупировала всю южную часть Черноморской губернии, в которой не было ни тогда, ни ранее никакого грузинского населения (этот родной для черкесов и абазинцев край после их исхода в Турцию был заселен русскими и армянами). Когда же в январе 1919 года из-за притеснений, чинимых грузинами, восстали армяне Сочинского уезда и русские Добровольческие части заняли этот уезд, выйдя на границу Черноморской губернии и Сухумского округа — реку Бзыбь, начались антирусские действия грузинской администрации. Были конфискованы земли русских землевладельцев в Грузии (24.02.1919), арестованы активисты Русского национального совета в Тифлисе, военнослужащие. В Великий Четверг 1919 года грузинские власти опечатали и отобрали у русских прихожан кафедральный собор Тифлиса ³⁹.

Грузия в это время воевала с Арменией за пограничные земли Джавакха и подавляла восстания армян в Борчалинском уезде (43,5% армян, 1,5% грузин, остальные — турки) и в Джигетии (Сочинский уезд). 16 декабря 1918 года все жившие в Грузии армяне мужского пола от 18 до 45 лет были объявлены военнопленными и помещены в концентрационный лагерь под Кутаисом. С Азербайджаном Грузия была на грани войны из-за Закатальского округа, населенного преимущественно лезгинами (47,6% лезгин, 14,7% грузин-ингилойцев мусульманской веры, большинство остальных — азербайджанцы), которых грузинские князья считали своими крепостными-хизанами. Грузинские регулярные войска и гв

Вход на сайт

Поиск

Календарь

Друзья сайта